Никакой реакции. Ни тебе злого привратника, ни собаки цепной. Тишь да гладь…

Лежу на траве и чувствую, как все тело покрывается испариной, я готов рычать от злости и бессилия. Неужели опять опоздал… Неужели здесь все кончено?..

Или – просто гостеприимные хозяева ждут меня и удалились покамест, чтобы дать освоиться?

Вдруг все сделалось почти безразлично. Не залезть туда я не могу, ну а что будет – разберемся по обстоятельствам. На месте.

Но прямые пути если и созданы, то не для меня. Как романтик я предпочел бы подземный ход с мрачными каменными сводами, с парочкой прикованных скелетов времен инквизиции, умеренную сырость и некое в черном плаще, капюшоне, с испанским кортиком в руке… Нет в мире совершенства.

Вместо этого снова обегаю заборчик – место вроде поглуше, выламываю полусухую дубину с комлем и, приставив ее к забору, балансирую на хлипкой подставке, вытянув руки, словно дитя подземелья в порыве к свету.

Естественно, я навернулся. Чтобы дотянуться кончиками пальцев до края забора, руки должны подрасти сантиметров на сорок. Возможности человека, понятно, безграничны, почему бы не отпустить пальцы, – чем-то вроде бороды я уже порос. Вот только со временем обрез. Это как водится.

С третьей попытки удалось зацепиться. Подтягиваюсь, высовываю голову…

Райское местечко. Садик: мускатный орех, абрикосы, персики вдоль забора, оплетенные виноградом беседки. Метрах в ста – ста двадцати двухэтажный особнячок, два флигелька по бокам. Все тихо и безлюдно: ни разгуливающих нагишом красоток, ни охраны, ни собак.

Рывком подтягиваюсь и перебрасываю тело через забор. Хоп! Приземлился удачно, хотя высота метра три. Замер. Тихо.

Скрытно, но шустро двигаюсь вдоль заборчика к флигельку. По Леночкиному рассказу, девушки содержатся в одном из них. Или – содержались.

С этой стороны кусты и деревья растут вдоль забора довольно плотно.

Единственно, что смущает, это полная тишина. И – пекло. Жара смертельная!

«Шпалер» держу наготове. Хотя – лучше бы им не пользоваться вовсе, но боюсь в нынешней ситуации… Кто платит, тот и заказывает музыку. Похоронную включительно.

Бочком, вдоль стенки флигелька… Дверь не заперта. Чуть толкаю ногой, ящерицей проскальзываю внутрь и замираю, зажмурив глаза. Все одно после света ничего не видно, а так – глаза привыкнут.

Широкий коридор, несколько дверей. За первой – мини-спортзал: снаряды для «качков», несколько мешков, груш, татами. За следующей – ага, съемочная площадка. Судя по всему, в стиле «ретро». Огромная кровать, старинная мебель, подсвечники, люстра. Кабели по стенам, но – никакой аппаратуры. Так, дальше.

Кабинет Доктора. Скромненько, бело – две кушетки, гинекологическое кресло, стол пластиковый, застекленный шкаф с инструментами… Тоже кабели, на потолке – кронштейны для подвески видеокамер. Но приборов тоже нет.

Отсюда – маленькая дверца. Похоже – операционная. Белая как смерть. Здесь тоже съемки производились, факт.

Наконец крайняя комнатка по коридору. Ага, тоже съемочная, стилизация под тюремный подвал. Кирпичная кладка. Металлические прутья решеток. Вделанные в стену цепи. Дыба. Набор орудий пыток – клещи, зажим тиски. Хлысты, вожжи, веревки… Бред какой-то!

Выдержанная эстетика смерти. Красное, коричневое, темно-зеленое. Как в операционной – эстетика мук: белое, блеск инструментов, черная кожа кресел…

Алое – кровь.

В углу – какой-то хлам. Может, это и есть аппаратура? Что-то накрыто брезентом. Медленно тяну покрывало…

Судорога перехватывает живот…

Три трупа. Мужчины. Лица превращены чем-то тяжелым в месиво. Кисти рук обрублены. Убиты все трое зверски: одним мощным широким разрезом по горлу, скорее всего опасной бритвой. Головы держатся на шейных позвонках, а у одного – лишь на остатках кожи. Видимо. шейные позвонки перебили, когда уже мертвому дробили лицо. Опознание всех троих – невозможно.

Все трое – разного возраста и телосложения; вряд ли это охранники. Скорее всего, «временная съемочная группа». По чьему-то приказу это время для них уже истекло.

Итак, здесь никого. В смысле живых.

Второй флигель стоит с другого крыла особнячка. У меня выбор: или снова кружить по территории, или посетить саму резиденцию. Уж очень хочется встретиться с хозяевами. Понятно, на своих условиях.

Уверенность мою, что хозяева все же дома, причем вместе с гостями, подкрепляют две машины, стоящие перед бассейном у входа в особняк. Закрытый «форд» – фур-гон и Кузьмичев оперативный «ниссан». Осталось лишь выяснить, кто гость, кто хозяин.

По-прежнему смущает отсутствие охраны – и в будочке у ворот, и на территории. Ладно, примем как аксиому: у богатых свои причуды. А если они еще и параноики – тем более.

К особнячку подобрался, как мог, скрытно. Окна везде глухо зашторены.

Выбираю приглянувшееся на втором этаже: с торца, а главное – рядом мощный грецкий орех.

Забираюсь, на руках осторожно переползаю к окну, цепляюсь за подоконник.

Проползаю на животе и впадаю в комнатку. Спальня. Довольно роскошная. Панель наблюдения с восемью экранами. Осторожно щелкаю тумблерами. Как и следовало ожидать, не работает.

Дверь комнаты закрыта снаружи. Но на ключ, не на замок. Не без трудностей справляюсь и с этим. Дальше – узкий темный коридор. В конце вниз ведет деревянная лесенка. Роскошный холл с камином. Судя по рассказу Леночки, именно здесь происходило ее представление хозяевам. Сейчас холл пуст.

После яркого солнечного дня в зашторенном наглухо особняке мрачновато.

Мягко ступаю по роскошному паласу. Стоп! Рядом с камином, в углублении, коричневая резная дверца. Прикрыта она неплотно, пробивается полоска света.

Приближаюсь и сажусь аккурат в закуток между изразцовым углом камина и дверной створкой. Если кто-то и появится резко, то после света меня просто не заметит.

Особенно если прикинусь напольной китайской вазой. На полу я уже сижу, подпирая спиной стену; осталось только прищуриться. И – «разуть уши». В комнатке за дверью разговаривают, причем на весьма повышенных тонах.

– …когти рвать!

– Ты отсюда шагу не сделаешь!

Этот голос я узнал. Один из говорящих – начальник Приморского РОВД капитан Фомин Василий Кузьмич. По Ларсенову определению – «честный мент».

– Да? Капитан, ты с нами увяз по самую сраку!

– Это как повернуть. Как говаривал один языковед, есть человек, есть проблема, ну а нет, так и нет.

– Хм… Сколько мента не корми… – Что ты нас за урок-недоучек держишь? Мы ведь не сумочки подрезали, не квартирки выставляли, мы киношку делали… Помимо прочих кассет есть у нас и такая, где должностное лицо принимает взятку в особо крупном размере… Темнота и уединение сквера тогда нас не особенно затруднили.

И аппаратура, и бригада у нас профессиональные… Были.

– Сука!

– На себя посмотри. Так что светит тебе на старости лет… Потому – заткнись. Ты работаешь на меня, понял?

– Как был ты мелкой сявкой. Тесак, так и остался. Ты Князю дорогу перешел… Жадность сгубила? Занимался бы своей порнушкой, а так… Сам под вышкой подписался…

– Ты на понт меня не бери, начальник… Мне до Князевых раскладов дела нет!

– Человек Ральфа на пляже – раз. Сам Ральф – два. Трупы в квартирке на Конева, твои ребятишки – три. Разборку ты начал, так что жить тебе осталось – пшик…

– Погоди, Кузьмин, разберемся!

– А Князь сейчас у меня отдыхает…

– Ты взял Князя? Кому ты вкручиваешь! Его не на чем повязать, потому он и Князь!

– А я не сказал, что взял. Он задержан. На сорок восемь часов, до выяснения… Обстоятельства таковы, что позволяют. Про разборку в «Трех картах» слышал?

– Краем. Кузьмич, там не мои!..

– А где твои?

– В квартирке на Конева, это да… Сучка у нас одна подорвала… Сама бы не ушла, охранничек провел, падла…

– Знаешь, что за девчушка?

– Шлюха, как остальные. Ее ребята Старика привезли. Красивая… Старик велел не трогать пока, для себя берег.